Скользкий - Страница 69

Оцепившие дом бойцы из роты охраны начали на нас раздраженно поглядывать, и мы подобру-поздорову решили отсюда валить. Жалко, кое-что из разговора двух колдунов показалось мне весьма интересным.

— Пойдем, перекусим? Меня, правда, подташнивает чего-то. — Григорий отошел с дороги, пропуская грузовой фургон с соколом на борту. — Смотри, сюда кого только ни согнали.

— Ты как думаешь, что с квартирой приключилось?

— Не знаю, какой термоядерной дрянью ширялся Витя, но вставляло от нее конкретно, — потер виски Конопатый. — У меня чуть мозги через уши не полезли.

Ну-ну. Версия оригинальная, но слишком в ней дыр много. Например, почему пистолет в квартире не стрелял? Или как, получив в упор восемь пуль, Витя устоял на ногах? И откуда взялся запредельный энергетический фон? Конопатый не колдун — он ничего не почувствовал, но гимназисты не просто так этим домом заинтересовались. Колдуны постоянно на голодном пайке сидят, столь насыщенное магией пространство для них просто находка. Колдовать там одно удовольствие — силы должны восстанавливаться почти моментально. Одна проблема — те самые побочные эффекты. Даже после нескольких дней на Севере у некоторых мутации начинаются, а в квартире фон на порядок выше.

Мы перешли через проспект, обматерили велорикшу, обрызгавшего нас грязной водой из лужи, и, зайдя во дворы, вышли к зданию переоборудованной под склады бывшей общественной бани. Заведение, в которое меня притащил Гриша, оказалось небольшой забегаловкой в полуподвальном помещении пятиэтажки. В такое место заглядывают пропустить соточку дешевой — читай паленой — водки и закусить лежалым бутербродом, но никак не пообедать. Блин, проще было до юго-восточных ворот дойти — там нормальных столовых и кафе пруд пруди. Предложить, что ли, Грише еще немного прогуляться?

— Время есть? — спросил я у Григория.

— Четверть пятого, — задрал рукав куртки Григорий. — По-быстрому пообедаем, и я побегу. А что?

— Да так, ничего. Может, где-нибудь в другом месте перекусим? — с тоской оглядел я темное помещение.

Будто лет на двадцать назад во времени провалился. Каким-то образом этому динозавру общепита удалось пережить и перестройку, и полтора десятка лет свободного плаванья по волнам дикого капитализма. Все те же толстые тетки в почти белых халатах, обшарпанные столы, выщербленные пластиковые подносы и перекрученные алюминиевые вилки и ложки. Интересно, компот из сухофруктов и пельмени в меню есть?

— Талоны нигде больше поблизости не принимают.

Что ж, придется здешнюю кухню продегустировать. Я не привередливый, но обстановка здесь… Да и контингент не лучше. Мужики в спецовках и рабочих комбинезонах быстро хлебают какую-то густую горячую дрянь. Другие мужики в кое-как залатанном, с многочисленными масляными пятнами камуфляже в один круг распивают литровую бутылку самогона и закусывают пельменями из общей тарелки. Сто грамм самогона на один пельмень — соотношение не самое полезное для здоровья. Просто оборванные мужики, уже нетвердо держащиеся на ногах, собирают деньги на очередную порцию сорокаградусной — это в идеале — отравы. Один уже растянулся прямо на полу и мирно посапывает, положив под голову шапку-ушанку.

Первое впечатление: темно, душно, воняет кислой капустой. Зато талоны принимают. Да уж, нет в жизни совершенства. Впрочем, после прочтения пришпандоренного кнопкой прямо к стене меню выяснилось, что здесь нет не только совершенства, но и чего-то более-менее близкого к вкусной и здоровой пище.

Голод не тетка; я потер отбитые ребра, взял поднос и, заказав картошку с котлетой по-киевски, хлеб и компот, зашарил по карманам в поисках денег.

— Это за нас двоих, — оторвав от рулончика проштампованных печатью Дружины талонов полоску бумаги сантиметров в десять длиной, Гриша протянул ее кассирше.

Мы поставили подносы на круглый столик со столешницей на уровне груди — Гриша повесил сумку на приваренный к единственной ножке крючок — и начали обедать. Вкус не описать. Резина и пластилин после такого просто деликатесы. Картошка безвкусная и водянистая, а котлета, наоборот, имела слишком сильный незнакомый, но от этого не менее тошнотворный привкус. Компот оказался слегка подкрашенной несладкой водичкой. О хлебе лучше промолчу. Все-таки хлеб — это святое.

— И как такое можно есть? — запихав в себя кусочек котлеты, с отвращением пробормотал я.

— А чего тебе не нравится? Обычная еда. — Не сказать, чтобы Гриша уплетал свою порцию за обе щеки, но ел и не морщился.

— У приманки для тараканов вкус приятней. — Нет, все же в Патруле нас кормили куда лучше. Натурпродукт. Всякую дрянь модифицированную не подсовывали. Все верно: мы и так дозу облучения хапали будь здоров, с такой жратвой сразу бы ноги протянули. — Ты пережевывай. Тщательней пережевывай. Куда торопишься-то?

— Да гладиаторские бои сегодня на центральном стадионе. — Гриша взболтал плававшие на дне стакана сухофрукты и опрокинул компот себе в рот. — Три гладиатора против вурдалака. Я на эту страхолюдину деньги поставил.

— Зря. Уделают твоего вурдалака, как котенка. Если дело не на болоте — для троих он не соперник.

— Уделают так уделают. Я поставил на то, что он пятнадцать минут продержится.

— Сомневаюсь.

— Продержится. Я эту зверюгу видел. Ей человека выпотрошить, как тебе почесаться. А у гладиаторов ни серебра, ни амулетов не будет.

— Понятно, — пробурчал я и открывать глаза Грише на происходящее не стал. Зачем лишать человека иллюзий, если это уже ничего не изменит? Серебра у них не будет. Как говорят, слышал звон, да не знаешь, где он. И тут точно так же: объявили «без серебра», и шансы вурдалака сразу взлетели. А что к оборотням эти твари никакого отношения не имеют и на серебро им по большому счету начхать, только специалисты знают.